Черная Луна - Геммел Дэвид - Страница 14
- Предыдущая
- 14/85
- Следующая
— Я никогда так не пугался, — сознался Тарантио. — Мне казалось, что весь мир вот-вот расколется надвое. Что вызывает землетрясения?
Форин пожал плечами.
— Мой отец рассказывал о великане по имени Премитон. Боги приковали его в самом центре земли, и время от времени он просыпается и пытается разорвать цепи. Тогда горы содрогаются, а земля трясется.
— Вполне разумное объяснение, — заметил Тарантио, принужденно усмехаясь.
На стоянку во весь дух прибежал Брун.
— Поглядите только, что я нашел! — выкрикнул он набегу. — Идемте!
И, развернувшись, помчался назад. Следуя за ним, Тарантио и Форин вышли к тому месту, где склон холма раскололся, обнажив две мраморные колонны и потрескавшуюся плиту.
— Это древняя могила, — объявил Форин, отгребая землю, которой был наполовину засыпан вход. — Может, там найдется золото.
Вслед за ним Тарантио и Брун протиснулись в зияющее отверстие — и все трое замерли перед гигантской статуей, которая словно охраняла расколотую каменную дверь.
Солнечный свет ярко осветил древний мрамор, и Тарантио долго разглядывал статую, силясь понять, кого же она изображает. Изваяние было почти семи футов высотой. В левой руке мраморная фигура сжимала треугольный щит, в правой — зазубренный меч. Внимание Тарантио привлекло, однако, не оружие, а лицо статуи. Нечеловеческое лицо. Костистая переносица тянулась, точно гребень, поперек гладкого черепа, исчезая за краем мраморной кольчуги. У существа был массивный крючковатый нос, больше похожий на клюв, огромные выпуклые глаза скошены к вискам. Безгубый рот статуи был приоткрыт, обнажая ряд острых зубов, посаженных на костяные пластины, как у хищных птиц.
— Это демон! — со страхом пробормотал Брун.
— Нет, — отозвался Форин, — это дарот. Мой отец подробно описывал их. Шестипалые руки и выпуклые глаза, которые видели сбоку так же хорошо, как впереди. Видите, какая у него мощная окостеневшая шея? Дароты не могли вертеть головой, как люди, поэтому им нужен был хороший обзор.
— Тогда, в пещере, ты поминал даротов, — сказал Тарантио. — Я слыхал о них, но думал, что это только легенда.
— Нет, дароты существовали на самом деле. Они жили здесь задолго до того, как в этих краях появились люди. И были самыми страшными врагами эльдеров, которые их и уничтожили. Дароты явились из Северной пустыни. Ты когда-нибудь там бывал?
— Не приходилось.
— На двадцать тысяч квадратных миль едва ли найдется горсть плодородной земли. Легенда гласит, что эльдеры применили могучие чары, чтобы снести с лица земли семь даротских городов. Огонь с неба и все такое прочее. Та же самая магия потом уничтожила самих эльдеров, выжгла в их стране всю землю.
— Вид у него жуткий, — заметил Брун, опасливо косясь на статую.
— Все дароты слыли могучими воинами, — продолжал Форин. — У них было два сердца и две пары легких. Костина груди и спине были у них вдвое толще человеческих, и проткнуть их не могли ни меч, ни стрела. Разве что тяжелое копье, да и то лишь очень сильный человек сумел бы выдернуть его обратно.
Он помолчал, разглядывая злобное клювастое лицо статуи.
— Адом клянусь, Тарантио, хотел бы ты сразиться с таким уродом?
— Я бы не прочь, — тотчас отозвался Дейс.
— Мне и подумать страшно, как выглядели их женщины, — заметил Тарантио.
— Судя по тому, что рассказывал мой отец, это вполне может быть женщина. Они мало чем отличались от мужчин. Дароты размножались, как насекомые и змеи — откладывали яйца, а вернее, коконы.
— С чего бы это кому-то захотелось, чтобы его могилу охраняла статуя дарота? — задумчиво спросил Тарантио.
Обогнув статую, они один за другим протиснулись в погребальную комнату. Солнечный свет почти не проникал сюда, но все равно можно было разглядеть стоящий у дальней стены открытый гроб. В нем и лежал овеществленный ответ на вопрос Тарантио — массивный скелет ростом еще больше, чем статуя, охранявшая могилу. Потрясенный, Тарантио не мог оторвать глаз от могучих ребер и спины. Скелет лежал на боку, и оттого хорошо был виден мощный костяной позвоночник, тянувшийся гребнем по шее и черепу. Запустив руку в гроб, Тарантио извлек наружу гигантский череп. Костяные пластины, сохранившиеся во рту, еще больше напоминали клюв хищной птицы.
— Невероятно! — прошептал Тарантио. — Каким же он, наверное, был чудищем при жизни!
— Ну, он и после смерти не красавец, — пробормотал Форин, взяв у него череп. — А находка, между прочим, редкая. Дароты были в сущности бессмертны — они раз за разом возрождались в своих коконах. Ко времени возрождения прежнее тело дарота ссыхалось и рассыпалось в пыль, а потом из кокона вылезал новехонький дарот.
— Ну, этот явно не рассыпался в пыль, — заметил Тарантио.
— Это верно. Интересно, почему? Должно быть, он не стал искать себе пару, и у него не было кокона, чтобы возродиться к новой жизни.
— Я чую здесь зло, — проговорил Дейс. — Словно ледяное пламя, подстерегающее теплую живую кровь.
На стенах погребальной комнаты было высечено множество знаков, но Тарантио не сумел распознать ни одного из них. Здесь не было ни фресок, ни шкатулок, никаких вещей погребенного — кроме трех диковинного вида «кресел», стоявших у стены. Сиденья, набитые конским волосом, были разделены на две части, отстоявшие друг от друга дюймов на шесть, да к тому же под наклоном к полу. Спинки «кресел» тоже были мягкие, но только по верхнему краю.
Брун попытался сесть в одно из «кресел», и вид у него при этом стал самый нелепый — ноги раскорячены, спина неудобно согнута.
— Да нет, не так, — сказал Форин. — Дай-ка я тебе покажу.
Подойдя к «креслу», он помог Бруну встать, а сам опустился коленями на сиденья и, подавшись вперед, оперся могучими руками о мягкий край спинки.
— Позвоночник даротов не был приспособлен для обычных кресел, — пояснил великан и, поднявшись, сунул череп под мышку.
— В мирное время, — голос Форина странным эхом отдавался в стенах погребальной комнаты, — вот за этот скелет дали бы мешок золота, а статуя и вовсе принесла бы целое состояние. Теперь же нам повезет, если платы за череп хватит на добрый обед.
— А все же возьми его с собой, — посоветовал Тарантио. — Уверен, что и сейчас найдутся люди, которые охотно купят у тебя этот череп.
Он развернулся и, выйдя из погребальной комнаты, выбрался по грязи на свежий воздух. Брун и Форин последовали за ним. При ярком свете дня череп дарота казался еще более жутким, чуждым, нечеловеческим.
— Эльдеры, должно быть, обладали великой магией, если смогли уничтожить таких могучих существ, — сказал Тарантио.
Форин кивнул.
— В легенде сказано, что они уничтожили даротов всего за какой-нибудь час. Быть может, именно это эльдеры хотели проделать и с нашим войском, но на сей раз магия их подвела.
— Интересно, — сказал Брун, — а что ели дароты? Форин хохотнул и повыше поднял череп.
— Видишь вот здесь, в клюве, — зубы. Передние резцы острые, как кинжалы, а там, глубже, есть и коренные зубы. Дароты ели мясо и растения — как мы.
В этот миг земля под ногами снова задрожала. Форин выругался, но дрожь тут же исчезла. Все трое замерли, беспокойно прислушиваясь к своим ощущениям. Новый толчок был так силен и внезапен, что сбил их с ног и швырнул оземь. Череп выскользнул из руки Форина, ударился о камень и — разлетелся вдребезги.
Тарантио приник к земле, широко раскинув руки, и боролся с нахлынувшей тошнотой. Еще несколько минут земля дрожала и рокотала, а затем все стихло, и он, шатаясь, поднялся на ноги. Форин перекатился на колени и с грустью поглядел на остатки черепа.
— До чего ж я везучий! — вздохнул он и с усилием встал.
На следующий день к полудню путники увидели издалека шпили башен Кордуина. Стражник у городских ворот оказался давним знакомцем Тарантио, а потому они вошли в город без особых хлопот. На первом же перекрестке Тарантио и Форин распрощались и крепко пожали друг другу руки.
- Предыдущая
- 14/85
- Следующая
