Царь Каменных Врат - Геммел Дэвид - Страница 7

Он представил себе, как Тенака умирает, как его кровь струится на снег. Зрелище не принесло ему радости, но жажда увидеть это воочию не утихла.

— Я заставлю тебя заплатить за все! И человек в черном зашагал на юг.

На второй день Тенака с Ренией продвинулись далеко вперед — никто не повстречался им на пути, на снегу не было даже следов. Ветер стих, и в чистом воздухе звенело предчувствие весны. Тенака почти все время молчал, Рения не докучала ему разговорами.

Ближе к сумеркам, когда они взбирались по крутому склону, она оступилась, упала, скатилась вниз и ударилась головой об узловатый корень. Тенака, подбежав, снял с нее бурнус и осмотрел рассеченный висок. Ее глаза раскрылись, и она свирепо рявкнула:

— Не трогай меня!

Тенака отодвинулся и протянул ей бурнус.

— Я не люблю, когда меня трогают, — примирительно сказала она.

— Хорошо, больше не буду. Но рану нужно перевязать. Она попыталась встать. Перед глазами все поплыло, и она вновь повалилась в снег. Тенака не стал помогать ей. Осмотревшись, он приглядел шагах в тридцати подходящее место для лагеря: деревья с развесистыми ветвями служили защитой от ветра и вьюги. Тенака решительно зашагал вперед, собирая на ходу хворост. Рения, посмотрев ему вслед, снова попробовала встать, но почувствовала дурноту, и ее охватила дрожь. Голова раскалывалась — боль накатывала волнами, насылая тошноту. И тогда она поползла по снегу.

— Обойдусь и без тебя, — прошептала она.

Тенака развел костер, подбросил веток, вернулся к бесчувственной Рении и поднял ее на руки. Он уложил девушку у огня, нарубил коротким мечом зеленых еловых лап, сделал из них постель, переложил туда Рению и укрыл одеялом. Потом осмотрел рану — трещины, насколько он понимал, не было, но на виске вспухла шишка величиной с яйцо, окруженная страшенным кровоподтеком.

Тенака погладил девушку по щеке, восхищаясь мягкостью ее кожи и стройностью шеи.

— Я не причиню тебе зла, Рения, — прошептал он. — Каким бы я ни был и каких бы подлостей ни совершал, женщин я не обижал никогда. Ни женщин, ни детей. Со мной тебе ничего не грозит... и твоей тайне тоже. Я-то знаю, что это такое. Я сам ни в тех, ни в сех — полунадир, полудренай. А тебе приходится еще хуже. Но я с тобой, и ты мне верь.

Он сел у огня. Хотел бы он сказать ей все это, когда она будет в сознании, — но знал, что не скажет. За всю свою жизнь он открыл сердце лишь одной женщине — Иллэ.

Прекрасной Иллэ, невесте, которую он купил на вентрийском рынке. Он улыбнулся своим воспоминаниям. Он уплатил за Иллэ две тысячи серебром и привел ее домой, но она наотрез отказалась лечь с ним в постель.

— Ну, довольно! — вспылил он. — Ты моя телом и душой! Я купил тебя!

— Ты купил бездыханный труп, — заявила она в ответ. — Тронь меня только — и я убью себя. А заодно и тебя.

— Вряд ли в такой последовательности у тебя что-то получится.

— Не смей насмехаться надо мной, варвар!

— Хорошо, чего же ты хочешь? Чтобы я перепродал тебя какому-нибудь вентрийцу?

— Женись на мне.

— И тогда, надо думать, ты воспылаешь ко мне любовью?

— Нет. Но я буду спать с тобой и постараюсь, чтобы тебе не было скучно со мной.

— Вот предложение, на которое трудно ответить отказом. Рабыня предлагает хозяину меньше того, за что он заплатил, за куда более высокую цену. С какой стати мне жениться на тебе?

— А почему бы и нет?

Они поженились две недели спустя и прожили десять хороших лет. Он знал, что Иллэ не любит его, но не придавал этому значения. Он не нуждался в том, чтобы его любили, — ему нужно было любить самому. Иллэ сразу это в нем разглядела и беззастенчиво пользовалась. А он ни разу не дал ей понять, что разгадал ее игру, — просто принимал все как должное и радовался жизни. Мудрец Киас остерегал его:

— Ты слишком много вкладываешь в нее, мой друг. Ты делишь с ней свою мечту, свою надежду, свою душу. Если она бросит тебя или предаст, что у тебя останется?

— Ничего, — чистосердечно ответил Тенака.

— Экий ты глупец, Тенака. Хотел бы я надеяться, что она все-таки останется с тобой.

— Она останется.

Он был так уверен в этом! Он не предусмотрел одного — смерти.

Тенака вздрогнул и запахнулся в плащ от поднявшегося ветра.

Он проводит девушку до Сузы, а сам пойдет в Дренан. Найти и убить Цеску — проще простого. Никакая охрана не в силах обеспечить человеку полную безопасность — если его убийца готов умереть. А Тенака более чем готов.

Он жаждет смерти, жаждет пустоты, где не бывает боли.

Цеска уже должен знать, что Тенака на пути к нему. Минул месяц, и письмо, отправленное морем в Машрапур, должно уже дойти до Дренана.

— Надеюсь, ты видишь меня во сне, Цеска, — и просыпаешься в холодном поту.

— Не знаю, как ему, — глухо прозвучал чей-то голос, — но мне ты снишься постоянно.

Тенака вскочил на ноги, и его меч сверкнул в воздухе. Перед ним стоял гигант в черной маске.

— Я пришел убить тебя, — произнес нежданный гость и обнажил длинный меч.

Тенака попятился от костра, не сводя глаз с противника. В голове у него прояснилось, тело вновь обрело уверенную плавность движений.

Гигант взмахнул мечом и широко раскинул руки, чтобы удержать равновесие. Тенака моргнул — он узнал этого человека.

— Ананаис?

Меч просвистел в воздухе, целя ему в шею, но Тенака отбил удар и отскочил назад.

— Ананаис, это ты?

Человек в черном молча замер на месте.

— Да, — сказал он наконец. — Это я. А теперь защищайся!

Вложив меч в ножны, Тенака шагнул к нему.

— Я не стану драться с тобой. И мне непонятно, почему ты хочешь моей смерти.

Ананаис прыгнул к Тенаке, огрел его кулаком по голове и повалил в снег.

— Непонятно тебе? Почему, спрашиваешь? Ну так посмотри на меня!

Он сорвал с себя маску, и в мерцающем свете костра Тенака увидел перед собой оживший кошмар. Вместо лица под маской было бесформенное месиво. Ни носа, ни верхней губы — сплошные красно-белые рубцы. От прежнего Ананаиса остались только голубые глаза да густые светлые кудри.

— Благие боги света! — прошептал Тенака. — Но ведь это не я... я даже не знал об этом.

Ананаис медленно подошел и приставил острие меча к шее Тенаки.

— Ты — тот камушек, который вызвал лавину, — сказал он. — И не притворяйся, будто не понимаешь меня.

Тенака отвел от себя меч.

— Придется тебе рассказать все с самого начала, друг мой, — сказал он, садясь.

— Будь ты проклят! — Бросив меч, гигант рывком поднял Тенаку на ноги и притянул к себе, лицом к лицу. — Смотри на меня — смотри!

Тенака посмотрел в голубые льдистые глаза и увидел мерцающее там безумие. Его жизнь висела на волоске.

— Расскажи мне, что с тобой случилось, — попросил он. — Я никуда не убегу. Хочешь убить меня — убей. Только сначала расскажи.

Ананаис отпустил его и, повернувшись спиной, стал искать свою маску.

— А я вот не могу убить тебя, — с горечью проговорил Тенака.

Гигант обернулся, в глазах его стояли слезы.

— Ох, Тани, — надломившимся голосом сказал он, — видишь, что со мной сделали?

Он упал на колени, закрыв изувеченное лицо руками, а Тенака опустился на снег с ним рядом и обнял его. Ананаис плакал навзрыд, грудь его тяжело вздымалась. Тенака гладил его по спине, как ребенка, и чувствовал боль друга, как свою.

Ананаис пришел не убить его. Он пришел умереть от его руки. И Тенака знал, за что друг винит его. В тот день, когда был получен приказ о роспуске «Дракона», Ананаис собрал охотников, чтобы идти на Дренан и свергнуть Цеску. Тенака и ган «Дракона» Барис уняли страсти, напомнив воинам, что армия всегда боролась за право народа выбирать себе вождей — и мятеж закончился, не успев начаться.

Ну что ж... теперь «Дракон» истреблен, в стране разруха, и дренаи живут под властью ужаса.

Ананаис был прав.

Рения молча ждала, пока не стихли рыдания, а потом она подбросила в догорающий костер хвороста и подошла к мужчинам. Ананаис судорожно схватился за маску.