Царь Каменных Врат - Геммел Дэвид - Страница 53

Появился Тенака-хан и встал перед нотасами — непроницаемый, со сложенными на груди руками.

Вождь подошел к нему, опустился на колени, склонил голову и поцеловал ноги Тенаки. За ним последовали все прочие нотасы.

Рения наблюдала за этой сценой из юрты. Зрелище вселяло в нее беспокойство, как и та неуловимая перемена, которая произошла с ее возлюбленным.

Ночью под меховыми покрывалами Тенака любил ее — тогда-то в ней и зародились первые искры страха. Страсть, ласки и наслаждение, от которого захватывает дух, — все было прежним. Но в Тенаке появилось нечто новое, чего Рения не могла разгадать. Где-то глубоко в нем открылась одна дверь и закрылась другая. Любовь он запер на замок — но что заменило ее?

Церемония продолжалась, и Рения смотрела на человека, которого любила. Лица его она не видела, зато видела, как сияют лица его новых приверженцев.

Когда последняя из женщин, пятясь, отошла прочь, Тенака без единого слова вернулся в юрту — и искры, тлевшие в Рении, разгорелись огнем, ибо его лицо отразило его новую сущность. Тенака не был больше воином двух миров. Степь вобрала в себя его дренайскую кровь, сделав его чистой воды надиром.

Рения отвела глаза.

К полудню женщины свернули юрты и погрузили их на телеги.

Коз согнали в кучу, и новое племя двинулось на северо-восток. Субодай не стал просить о том, чтобы его освободили, он ехал рядом с Тенакой и нотасским вождем Гитаси.

Ночью они разбили лагерь на южной стороне гряды лесистых холмов. Ближе к полуночи, когда Тенака и Гитаси беседовали у костра, топот копыт выгнал кочевников из-под одеял, заставив схватиться за мечи и луки. Тенака остался сидеть у костра, скрестив ноги. Он шепнул что-то Гитаси, и старый воин бросился успокаивать своих людей. Стук копыт стал громче, и больше сотни всадников въехало в лагерь — костер указал им дорогу. Тенака, не глядя на них, спокойно пережевывал полоску вяленого мяса.

Всадники осадили коней.

— Вы находитесь на землях Волчьей Головы, — сказал их предводитель, соскакивая с седла. На нем был отороченный мехом бронзовый шлем и черный лакированный панцирь с золотой каемкой.

Тенака поднял глаза. Воину было около полусотни лет, и многочисленные рубцы украшали его массивные руки. Тенака указал ему место рядом с собой, сказав учтиво:

— Добро пожаловать в мой стан. Садись и поешь.

— Я не ем с нотасами. Здесь земля Волчьей Головы.

— Сядь и поешь — не то я убью тебя на месте.

— Ты что, сумасшедший? — Воин покрепче перехватил свой меч. Тенака-хан молчал, и надир в бешенстве замахнулся мечом. Но Тенака зацепил его ногой, и он рухнул, а Тенака откатился вправо с ножом в руке, приставив острие к горлу противника.

Воины Волчьей Головы отозвались на это гневным ревом.

— Молчать, когда находитесь в обществе вождей! — крикнул им Тенака. — Так что же, Ингис, — будешь ты есть со мной?

Вождь заморгал, и Тенака убрал нож. Ингис сел и подобрал свой меч.

— Пляшущий Клинок?

— Вели своим людям спешиться и вести себя спокойно. Этой ночью кровопролития не будет.

— Зачем ты явился сюда? Это безумие.

— Мое место здесь.

Ингис покачал головой и приказал своим спешиться.

— Череп не будет знать, как поступить с тобой, — убить или сделать воеводой.

— Череп никогда не знал, как поступить. Я удивляюсь, что вы пошли за ним.

— Он воин, этого у него не отнять, — пожал плечами Ингис. — Значит, ты вернулся не затем, чтобы присоединиться к нему?

— Нет.

— Мне придется убить тебя, Пляшущий Клинок. Ты слишком могуч, чтобы иметь тебя врагом.

— Я не намерен служить и Острому Ножу.

— Зачем же тогда ты приехал?

— Скажи мне это сам, Ингис. Воин заглянул в глаза Тенаке.

— Теперь я вижу, что ты и впрямь сумасшедший. На что ты надеешься? У Черепа восемьдесят тысяч воинов, у Острого Ножа — всего лишь шесть. А сколько у тебя?

— Вот они, все налицо.

— И сколько же их? Пятьдесят? Шестьдесят?

— Сорок.

— И с ними ты собираешься взять племя под свою руку?

— Неужто ты и впрямь считаешь меня безумцем? Ты знаешь меня, Ингис, я вырос на твоих глазах. Разве я когда-нибудь проявлял признаки сумасшествия?

— Нет. Ты мог бы стать... — Ингис выругался и плюнул в огонь. — Но ты уехал и сделался дренайским вельможей.

— Шаманы еще не собирались на совет? — спросил Тенака.

— Нет. Аста-хан назначил сбор на завтрашний вечер.

— Где?

— Близ гробницы Ульрика.

— Я буду там.

— Ты не понял, — шепнул, подавшись к нему, Ингис. — Мой долг — убить тебя.

— Почему? — спокойно спросил Тенака.

— Да потому, что я служу Черепу. Я совершаю измену, даже разговаривая с тобой.

— Ты сам видишь, Ингис, что мои силы очень малочисленны. Никакой измены ты не совершаешь. Подумай вот о чем: ты присягнул на верность хану Волков, но ведь хан будет избран только завтра.

— Не будем играть словами, Тенака. Я присягнул Черепу против Острого Ножа и не пойду на попятный.

— И не нужно — мужчине не подобает пятиться. Но я тоже выступаю против Острого Ножа, и это делает нас союзниками.

— Нет-нет! Ты идешь против них обоих, и это делает нас врагами.

— У меня есть мечта, Ингис, — та же мечта, что у Ульрика. Те люди, что со мной, прежде были Двойным Волосом. Теперь они мои. Тот силач у дальней юрты происходит из Копья. Теперь он мой. Нас всего сорок, но мы представляем целых три племени. Если мы объединимся, мир будет нашим. Я никому не враг — пока.

— У тебя всегда были хорошие мозги и твердая рука. Знай я, что ты вернешься, подождал бы с присягой.

— Завтра все прояснится. А пока что ешь и отдыхай

— Я не могу есть с тобой, — сказал Ингис и встал. — Но и убивать тебя пока не стану. — Он сел на коня, его воины сделали то же самое, и он, махнув рукой, увел их за собой во мрак.

Субодай и Гитаси бросились к костру, где Тенака-хан спокойно доедал свой ужин.

— Почему? — спросил Субодай. — Почему они не убили нас?

Тенака усмехнулся и театрально зевнул.

— Я устал. Я буду спать.

В долине за холмами сын Ингиса Сембер задал отцу такой же вопрос.

— Не могу объяснить, — сказал Ингис. — Ты все равно не поймешь.

— Объясни так, чтобы я понял! Он полукровка, набравший по дороге нотасского отребья. Он даже не предложил тебе присоединиться к нему.

— Поздравляю, Сембер! Обычно подобные тонкости тебе недоступны, но на сей раз ты превзошел себя.

— Что это значит?

— Очень просто. Ты сам докопался до причин, по которым я его не убил. Вот человек без всяких видов на успех, которому противостоит военачальник с двадцатью тысячами воинов. Однако этот человек не просит меня о помощи. Почему?

— Потому что он дурак.

— Временами, Сембер, я подозреваю, что твоя мать изменяла мне с другим. Я гляжу на тебя и задаю себе вопрос, не был ли это один из моих козлов.

Тенака молча ждал во мраке. Когда в лагере все утихло, он выглянул наружу и посмотрел на часовых. Они всматривались в лес вокруг лагеря и не заботились о том, что происходит внутри. Тенака выбрался из юрты, держась в тени, которую отбрасывали при луне деревья, и углубился в густую тьму леса.

Он шел, осторожно ступая, несколько миль, пока не увидел вдали другую гряду холмов. Он вышел из леса часа за три до рассвета и начал медленно подниматься в гору. Далеко внизу, справа от него, стояла мраморная гробница Ульрика, и там же расположились армии Острого Ножа и Черепа.

Междоусобица была неизбежна, и Тенака надеялся убедить будущего хана, кто бы им ни стал, что помочь дренайским мятежникам будет выгодно. Золото мало ценилось в степях — но теперь будет по-другому.

Тенака продолжал подниматься, пока не дошел до утеса с отверстиями многочисленных пещер. Однажды он уже побывал здесь — много лет назад, когда Джонгир-хан присутствовал на совете шаманов. Тенака сидел со всеми детьми и внуками Джонгира около пещер, пока хан совершал паломничество во мрак. Говорилось, что там, внутри, творятся омерзительные обряды и никто не может войти туда без приглашения. Пещеры, как утверждали шаманы, были преддверием ада, где человека на каждом шагу караулят демоны.