Белый Волк - Геммел Дэвид - Страница 30
- Предыдущая
- 30/87
- Следующая
— Мне пришлось, паренек. Таковы правила.
— Какие правила?
— Только они и отличают меня от убийц. Воины без правил берут себе все, что хотят, и это превращает их в таких же зверей, как те, что мы уложили сегодня. С виду они такие же, как мы, а копни поглубже — зверье. Милосердие им неведомо. Этот зверь сидит и во мне, Рабалин, но я держу его на цепи, а цепь эта скована из правил.
— Да что за правила такие?
— Если я скажу, тебе придется поклясться жить по ним, — с мрачной усмешкой молвил Друсс. — Ты в самом деле хочешь услышать их? Они могут стоить тебе жизни.
— Хочу.
Друсс закрыл глаза и стал читать, как молитву:
— Не обижай женщин и детей. Не лги, не обманывай и не воруй. Будь выше этого. Защищай слабых от зла сильных. Не позволяй мыслям о наживе увлечь себя на дурной путь.
— Вас отец этому научил?
— Нет, другой человек. Мой друг Шадак. Мне везло с друзьями, Рабалин, — надеюсь, что и тебе повезет.
— Это Шадака вы ищете?
— Нет. Он давно уже умер. Ему было за семьдесят, когда трое грабителей зарезали его в переулке.
— Их поймали потом?
— Двух поймали и повесили, один удрал в горы, но друг Шадака выследил его и убил вместе с шайкой, к которой он прибился.
— Кого же вы ищете тогда?
— Дренайского посла, молодого князя Дрос-Пурдолского. Он приехал в Мелликан два месяца назад и пропал.
— Может, он умер уже.
— Это и мне приходило в голову, но надеюсь, что нет. Он хороший человек, а дочурка у него прелесть что такое. Каждый раз, как мы видимся, нарвет ромашек, сплетет венок да и наденет на меня. Ей это кажется забавным.
Рабалин сам не удержался от смеха, представив себе Друсса с венком из ромашек на голове.
— Можно я пойду в Мелликан с вами?
— Можно-то можно, но ведь и тебя друзья искать будут.
— Навряд ли. Нас раскидало, когда звери напали. Думаю, они просто поедут дальше без меня.
— Когда подрастешь, научишься лучше судить о людях. Твой брат Лантерн не из тех, что своих бросают. Он будет искать тебя, пока не найдет.
— Если только звери его не убили.
— Я бы удивился, будь оно так. Ты уж мне поверь: этого брата Лантерна убить не так просто. Теперь ты поспи, а я посижу — в тишине, с твоего позволения.
— Ладно, — улыбнулся Рабалин. Ему не хотелось засыпать — хотелось запомнить эту ночь навсегда, чтобы потом не забыть ни единой мелочи. — Ваш отец был король? — спросил он, уже сонный.
— Нет, простой человек, как и я.
— Это хорошо.
Рабалин почти уже спал, но тут ветер, переменившись, донес до него вой и что-то похожее на человеческий крик.
— Не мы одни бьемся в эту ночь, — сказал Друсс. — Да поможет им Исток.
Звук его голоса успокоил Рабалина, и он уснул.
Когда он проснулся, небо сияло яркой, радующей сердце синевой. Рабалин зевнул и потянулся.
— Ну, парень, и здоров же ты спать. Если устроить состязания, кто дольше проспит, ты получил бы первый приз, — усмехнулся Друсс.
Рабалин протер глаза.
— А вы-то поспали?
— Вздремнул маленько. — Друсс, прищурившись, смотрел на лес.
— Там кто-то есть? — испугался Рабалин.
— Есть кое-кто, но не зверь.
— Я никого не вижу.
— Однако она там.
— Она?
— Когда придет, ни о чем ее не расспрашивай. Она иногда бывает странная.
Друсс встал и закинул руки за голову.
— Как плечо-то болит! Должно быть, дождь будет.
В это время из леса показалась молодая девушка с дорожным мешком за плечами, неся за уши двух убитых зайцев. Высокая, стройная, грациозная, с медовыми волосами, заплетенными в толстую косу. Под длинным темным плащом кожаный камзол с красивыми кольчужными наплечниками — кольчуга зачернена, чтобы не сверкала на солнце. Рейтузы тоже кожаные, темно-коричневые, на ногах мягкие, с бахромой сапожки до колен, на поясе короткий меч. Рабалину она показалась необычайно красивой, несмотря на мрачное, целеустремленное выражение лица. Она сбросила свою котомку у костра, а затем, не сказав ни слова, достала короткий кривой нож и принялась свежевать зайцев. Друсс отошел за деревья, оставив Рабалина одного с ней. Девушка, не обращая на незнакомца никакого внимания, занималась своим делом. Достав из котомки котелок, она стала крошить туда мясо. Друсс, вернувшись, принес в шлеме воды. Девушка вылила ее в котелок и поставила на огонь.
Она оглянулась на трупы зверей, сваленные на другом конце поляны. Рабалин так и подскочил, когда она наконец прервала молчание.
— Четвертый тоже мертв, — произнесла она резким, холодным голосом. — Мы убили его ночью. Нам посчастливилось — он был уже ранен и ослаб.
— Парнишка попотчевал его моим топором, — сообщил Друсс.
Дымчато-серые глаза впервые взглянули на Рабалина, и он почувствовал, что краснеет. Девушка, встав, осмотрела убитых зверей, изучила следы на земле и вернулась к мужчинам.
— Теперь ты знаешь, — сказал Друсс,
— Да.
— Я так и подумал,
Она скинула плащ и сняла с себя узкую перевязь, на которой висел маленький черный двойной арбалет. Рабалин никогда еще не видел такого и попросил:
— Можно посмотреть?
— Твой топор застрял в одном из зверей, — не отвечая, сказала девушка Друссу. — Мальчик вытащил его, когда ты боролся с последним. Раньше он сидел на дереве и только тогда слез.
— В точности так. Ты покажи ему свой лук, Гарианна. Он парень хороший, не сомневайся.
Девушка, не глядя на Рабалина, протянула ему арбалет. Приклад с кривой рукоятью и двумя бронзовыми курками насчитывал около фута в длину. Рабалин повертел арбалет в руках, пытаясь разобраться, как пускать нижнюю стрелу. Хитрый механизм: верхняя просто вложена в желобок на стволе, а вторая заряжается через отверстие сбоку. Взявшись за рукоять, Рабалин вытянул руку. Оружие оказалось легче, чем ему думалось. В уме промелькнул образ высокого худощавого человека с темными глазами и тут же пропал. Рабалин положил арбалет. Девушка, помешивая похлебку деревянной ложкой, посолила ее и добавила сухих трав из матерчатого мешочка. Над поляной поплыл восхитительный аромат.
Молчание начинало угнетать Рабалина. Девушка молчала, Друссу, похоже, было все равно. Наконец Гарианна сняла котелок с огня и поставила остывать.
— С меня причитается — угощу тебя чем-нибудь в Мелликане, — сказал Друсс,
— Мы в город не пойдем. Наш путь лежит на север, в горы.
— Там есть на что посмотреть, — согласился воин. — На случай, если передумаешь, я остановлюсь в «Красном олене», что в Западной гавани.
Девушка, склонив голову набок, как будто не слушала его. — Не люблю городов, — сказала она, помолчала и добавила: — Тебе легко говорить. — Снова молчание. — Я всегда могу поохотиться, когда надо. — Она пожала плечами; — — Ну, как хочешь.
Рабалин вконец растерялся, но Друсса этот разговор с невидимым собеседником, похоже, ничуть не удивил, старый воин помешал ложкой в котелке и заметил:
— Пахнет вкусно.
— Ешь, — сказала ему Гарианна. Он съел несколько ложек и передал котелок Рабалину. Тот, с удовольствием отведав густой, наваристой похлебки, подвинул посуду Га-рианне.
— Я пока не голодна. — Она вздохнула, снова надела перевязь и накинула плащ. — Увидимся в Мелликане, дядя,
— Я захвачу твой котелок, — сказал Друсс, и девушка, не сказав больше ни слова, скрылась в лесу.
— С кем это она разговаривает? — спросил Рабалин Друсса, доедающего похлебку.
— Не знаю, — пожал плечами тот. — С годами я усвоил, что на свете существует не только то, что я вижу. Главное, что эта девочка мне по душе.
— Вы ей в самом деле дядя?
— Я бы не постыдился такой племянницы, но нет, я ей не родня. Она стала называть меня так после того, как я в прошлом году выходил ее от лихорадки.
— Мне сдается, она не в себе. Что ж, оно и понятно.
— Почему она не дождалась, чтобы вы доели? Могла бы взять котелок с собой.
— Ей неуютно в обществе других людей. Ты вывел ее из равновесия.
- Предыдущая
- 30/87
- Следующая
