Звенья цепи - Кочетков Виктор Александрович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/38
- Следующая
Вот разве что к Власьевне обратиться? Больше и не к кому. Но она бабка вредная, своенравная, многим отказывала, помогать не хотела. Я, говорит, вам не Иисус Христос, я не всемогущая. Что по силе моей, то сделаю. А нет – так не обессудьте. И никакими уговорами и посулами ее не умолить. Но если возьмется порчу или дурной сглаз снять, навсегда избавляет человека от напасти.
Люди у нас разные, много завистливых, недобрых, только о своей выгоде мечтающих. Да в любой деревне так. Народ темный, простой. Живут небогато, работают много. А тут по телевизору такого насмотришься! И кажется, будто обделенный ты, ущербный какой-то. Что мы тут кроме земли да навоза видим? А там, в городах огни горят, музыка играет, лица счастливые да радостные. И все красивые, полные сил. Понимаем же, что картинка, что проблемы там свои, еще более трудные и неразрешимые. Но вот гнетет это сельского жителя. Оттого и нет радости сердечной. Варимся в собственном соку, сплетничаем да косимся друг на друга, ревнуем: у кого дети лучше живут?
– Лара, когда к Власьевне пойдем? – Светлана воспрянула духом, прониклась доверием к незнакомой ведунье. Опять забрезжил лучик надежды, опять появилось желание двигаться навстречу хоть какому-то исходу. Было невыносимо чувствовать, как уходит время, как сокращаются минуты жизни любимого мужа, как обреченно рождение сына. Она знала, что больше возможности повлиять на судьбу у нее не будет. Не останется ни времени, ни сил.
– Да вечером и пойдем. Только возьмется ли она? Вдруг не сможет помочь? Деньги с собой возьми. Хотя, если что не так, никакие деньги не помогут.
Глава 8
Накормив и уложив спать набегавшихся внуков и Дашу, оставив дремлющую бабушку с дядей Витей у телевизора, Лариса и Светлана отправились на дальний конец деревни к старой ведунье. Село притихло после прохождения стада, в воздухе еще витала пыль, поднятая копытами животных. Жители, управившись со скотиной, топили бани, готовились ужинать и смотреть телевизионные передачи. Многие собирались на завалинках, обсуждали новости, рассказывали друг другу разные небылицы. Светлану узнавали, здоровались, спрашивали о житье-бытье, интересовались семейной жизнью и всякими городскими событиями. Приходилось останавливаться, приветствовать людей, отвечать на простые искренние вопросы, улыбаться и шутить.
Наконец вышли на окраину, оставив позади любопытных, участливых сельчан. Проходили мимо брошенных, разрушенных домов, заросших лебедой огородов. Вокруг, вплотную приблизившись, стояла тайга, наступая на деревню молодыми кустарниками и низкорослыми пихтовыми побегами. Гнус и лесная мошкара гудели над головой бесчисленными крылами, жаля болезненно и немилосердно. Совсем недалеко сияла на закате золочеными крестами нарядная выбеленная церквушка. На фоне чистого безоблачного неба казалась невесомой, воздушной, будто парящей над землей.
Из ограды вышел и направился навстречу молодой высокий инок в черной скуфейке и длинном подряснике. На поясе висела небольшая баклага для воды и холщовая сума для подаяния. Негустая курчавая бородка вилась по скулам, глубокие светлые глаза смотрели открыто и радостно. Поравнявшись с женщинами, монах остановился, молвил с низким поклоном:
– Мир вам, сестры!
– Спаси Господи, – закрестилась Лариса. – Вечер добрый!
– Добрый, матушка! – он осенил себя крестным знамением.
– Благословите, батюшка! – она склонилась к его руке.
– Бог благословит, – перекрестил размашисто, посмотрел на Светлану и, улыбнувшись в усы, зашагал дальше.
Она стояла, с удивлением наблюдая за удаляющимся иноком. Что-то знакомое показалось в его облике, давно забытое и сладостное.
– Не узнала, Света? Это же Мишка, ухажер твой. Лет пятнадцать прошло, как вы с ним на завалинке целовались да обнимались.
– Точно, это же он! Я сразу и не поняла. Как изменился парень, – она с изумлением, еще не веря себе, вспоминала первую девичью любовь. Миша был старше на три года и казался тогда совсем взрослым мужчиной, красивым и сильным. Лез в драку по любому поводу и всегда побеждал. Был заводилой всяких шалостей, целыми днями и ночами носился на грохочущем мотоцикле. Многие девушки мечтали дружить с ним, но он почему-то выбрал именно ее. Наверно потому, что она была городская. Светлане он казался добрым и справедливым героем, влюблена была в него по уши. Ничего серьезного у них не было, но целоваться он ее научил. Она забывала про все на свете и уносилась в облака, когда их губы соединялись в жарком касании.
Лето быстро прошло, его призвали служить в армию. Обещал писать ей, но она, ни строчки не дождалась. Уже потом, став старше и повзрослев, вспоминая его, Светлана поняла, что Михаил относился к ней как к маленькой забавной девочке, еще не готовой к глубоким отношениям. И наверняка он не испытывал недостатка в женском внимании. Позже она оценила его благородство и не настойчивость. Но жизнь шла дальше, она окончила школу, потом институт, встретила Вадима… Эти яркие летние эпизоды остались в памяти чудесной, немного грустной страницей, как воспоминания об ушедшей навсегда чистой счастливой юности.
– Да, у него судьба тяжело сложилась. В девяностые в Красноярске рэкетом занимался. Бригада у них была сильно уж криминальная. Там чего только не было! Весь город в страхе держали, коммерсантам житья не давали. Да все друг с другом воевали, между собой. Не знаю, что там у них произошло, а только кого постреляли, кого в тюрьму посадили. Уж сколько они душ загубили, то неведомо никому. Мишка с женой и сыном куда-то за границу уехал. Лет пять ничего не слышали о нем. Потом узнали, что семью его в доме в Испании сожгли, пока он где-то по своим делам ездил. Отомстили братки. Здесь мать померла и бабушка, а о нем ни слуху, ни духу. Одна сестра осталась. Отец их еще в детстве бросил, уехал на заработки, да и пропал. Писал, что встретил какую-то женщину. Сначала деньги присылал, потом перестал. Ну, а как родные умерли, сестра его и дом продала. Уехала в город, там, говорят, жилье
- Предыдущая
- 16/38
- Следующая
